Откуда в яранцах австрийская грусть?!

Сто лет назад в мае 1915 года в Яранском уезде появились военнопленные с полей сражений Первой мировой войны.

Нельзя сказать, что к пленным в нашем городе относились хорошо, все-таки они были представителями неприятельской армии, с которой воевали отцы и братья яранских жителей в составе русской армии. Пленным особенно офицерам было унизительно работать получая небольшую плату за свой труд, они испытывали унижение от того, что им запрещалось выходить из мест содержания после 8 часов вечера, да и среди местных жителей находились те, кто относился к военнопленным немцам, австриякам, венграм исключительно враждебно.

Хотя со стороны властей, население разумеется призывалось к терпимости к пленным, Газета «Вятская речь» призывала вятчан к гуманному отношению с военнопленными, поток которых устремился в Вятскую губернию.

«...Мы, вятичи, столкнулись с уже именно этим безоружным «врагом», - сообщалось в небольшой газетной заметке ещё в августе 1914 года.– Не запятнаем своей чести, не будем бить лежачего. Это не в наших русских нравах. Мы – не немцы.

Мы сами дадим немцам пример, как должно обращаться не только со случайными гостями, но и с военнопленными. Это будет нашей честью. В этом же право на звание культурной нации».

К началу 1916 года в Яранском уезде размещалось 759 военнопленных. В городе Яранск находилось 72 человека из них. Остальные размещались по селам и слободам Царевосанчурск, Кукарка, Салобеляк, Кикнур и Русские Краи.

«В слободе Кукарка – Герман Геслер, в Яранске – Франц Гофман, в Солобеляке – Александр Линквист жаловались на нехватку суммы пособий: «Жить приходится впроголодь» – цитирует докладную записку из Госархива Кировской области историк-исследователь Борис Кирьяков.

«В 2-х верстах, в селе Беляк, считающегося частью села Салобеляка, живут 40 военнопленных. Пристав II стана Ларин предупредил военнопленных, переведенных сюда из Нолинска в мае 1916 года, чтобы они не появлялись на улицах города, потому что местные жители испытывают к ним затаенную злобу.

Причины находят в необъяснимом страхе перед незнакомыми людьми, и во мнении, что военнопленные виноваты в растущей дороговизне продуктов и вещей. Жители города видят в них же виновников войны, на которую отправлены многие из мужчин окружающих город сел и деревень.

Среди ушедших на войну много погибших, другие вернулись изувеченными и инвалидами».

«Весной 1916 года в селе Салобеляк было сделано распоряжение об уменьшении пособий военнопленным ровно наполовину. Кто получал 30 рублей в месяц пособия, стал получать лишь 15 рублей.

Военнопленных с полей сражений находилось в Яранске уже 483 человека. Из них 200 офицеров а остальные – нижние чины. К этому времени яранские жители, к чужестранным офицерикам попривыкли и не испытывали к ним уже той ненависти, что в первые годы войны.

Вот свидетельство из архивных документов ГАКО, которое приводит в своём исследовании тот же Б. Кирьяков: «Все офицеры расквартированы по центральной улице Успенской в частном двухэтажном доме, окна которого выходят на тротуары, где часто прогуливается публика. Между пленными офицерами и молодыми барышнями, особенно гимназистками местной гимназии были замечены разговоры словами и мимикой. Были замечены бросания записок в спичечных коробках.

Распоряжением капитана Бордашевского, делопроизводителя уездного военного ведомства, окна дома были закрыты наглухо, после чего их замазали белой краской».

На старом городском кладбище Яранска сохранились несколько захоронений с надписями на надгробиях на немецком языке.